Одни из зачинателей моды на "волосатый" глэм-металл в 80-х, MOTLEY CRUE образовались в Лос-Анджелесе в начале 1981-го года, когда Фрэнк Карлтон Серафино Феррано, известный под псевдонимом Никки Сикс (Nikki Sixx, бас-гитара, ех-SLEAZE, FORCED ENTRY, LONDON), и Томас Ли Басе, называвший себя просто Томми Ли (Tommy Lee, барабаны, ех-SUITE 19, SAPHIRE), решили оставить свой коллектив CHRISTMAS и основать собственную группу. В поисках дополнительных музыкантов, Сикс и Ли наткнулись на объявление в местной газетенке, в котором "шумный, грубый и агрессивный гитарист" по имени Боб Дил предлагал свои услуги. Вскоре Дил вошел в состав MOTLEY CRUE. взяв при этом псевдоним Мик Марс (Mick Mars), но группе все еще не хватало вокалиста. В конце концов, им стал Винс Нейл (Vince Neil), до того изображавший Робина Зандера (Robin Zander) из CHEAP TRICK в группе ROCK CANDY, игравшей исключительно кавер-версии вышеупомянутого коллектива. Первое появление MOTLEY CRUE перед публикой состоялось в голливудском клубе Starwood, на разогреве у Y&T, и на протяжении следующих месяцев музыкантам довелось выступать чуть ли не в каждой забегаловке в районе Большого Лос-Анджелеса, иногда стараясь ради не более чем дюжины любопытных. Тем же летом богатый спонсор помог группе издать тиражом в 1 тыс. экземпляров первый сингл, "Stick To Your Guns/Toast Of The Town", распространявшийся на концертах. К декабрю же MOTLEY CRUE скопили 7000 долларов для записи дебютного альбома на местной студии Hit City West. Диск "Too Fast For Love" был выпущен на небольшом лейбле Leathur тиражом в 20 тыс. экземпляров, а коллектив тем временем разработал сценическое шоу в лучших традициях ALICE COOPER и KISS, и добился статуса "звезд местного значения" в Лос-Анджелесе. Когда посещаемость концертов достигла нескольких тысяч человек, MOTLEY CRUE начали получать заманчивые предложения от фирм звукозаписи и в результате остановились на Elektra Records. Тогда же коллектив предпринял первую вылазку за границу - посетил дружественную Канаду, где имел место забавный инцидент: твердолобые канадские пограничники конфисковали весь сценический реквизит MOTLEY CRUE (кожаные плети, цепи и т.п.), приняв его за холодное оружие. В конце 1982-го года Electra Records заново выпустила дебютный альбом коллектива, а музыканты вскоре отправились в большое турне по городам США на разогреве у KISS. Следующим летом MOTLEY CRUE приступили к работе над своим вторым альбомом "Shout At The Devil", под руководством продюсера Тома Уэрмана (Тот Werman), но Никки Сикс врезался в столб и на некоторое время выбыл из строя. Лишь к октябрю коллектив смог вернуться на сцену, и в День Всех Святых, незадолго до выхода альбома, "засветился" на MTV в праздничной хэви-металлической передаче. Диск "Shout At The Devil" пользовался большим успехом, став впоследствии трижды платиновым, и на волне этого успеха дебют MOTLEY CRUE также попал в американский чарт. Группа, тем временем, начала свое первое американское турне в качестве хэдлайнеров. 1984 год MOTLEY CRUE открыли выступлением перед многотысячной толпой в нью-йоркском Madison Square Garden, в качестве "затравки" перед Оззи Осборном (Ozzy Osbourne). Летом же музыканты выступили на ежегодном рок-фестивале в Ридинге, хэдлайнерами которого в том году были IRON MAIDEN, взявшие MOTLEY CRUE в свое осеннее европейское турне. К сожалению, закончился год на весьма трагической ноте - Винс Нейл, находившийся в состоянии алкогольного опьянения, потерял управление своим спортивным автомобилем и стал виновником гибели барабанщика HANOI ROCKS Ника Дингли (Nick 'Razzle' Dingley) и серьезных ранений еще двоих человек. После вынужденного перерыва, во время которого Нейл, по решению суда, проводил лекции о вреде пьянства и наркотиков в школах и колледжах, MOTLEY CRUE вновь собрались вместе в апреле 1985-го года для записи третьего альбома. Диск "Theatre Of Pain" был все же менее успешным, чем его предшественник, хотя и принес группе золотой диск (кстати, обложка альбома сопровождалась посланием к поклонникам коллектива, с убедительной просьбой не пить за рулем). Следующим релизом MOTLEY CRUE стала кавер-версия "Smokin' In The Boys Room" BROWNSVILLE STATION, а Нейл и Марс также участвовали в записи благотворительного сингла "Stars", собиравшего средства для голодающих в Эфиопии. За всем этим последовало очередное, на сей раз уже мировое турне, в британской части которого MOTLEY CRUE сопровождали "специальные гости" CHEAP TRICK. Отдохнув несколько месяцев от работы (Сикс, например, проходил курс лечения от алкоголизма и наркомании, а Ли женился на телезвезде Хэзер Локлир), музыканты направились в Лондон для записи следующего студийного альбома. Более чем 6 месяцев работы не прошли даром - вышедший летом 1987-го года диск "Girls Girls Girls" был близок к тому, чтобы попасть на вершину американского хит-парада. MOTLEY CRUE планировали дать около 100 концертов в рамках последующего мирового турне, но большая часть концертов была отменена, а члены группы в очередной раз отправились на лечение от пагубных зависимостей. Для Никки Сикса это лечение было жизненной необходимостью в прямом смысле слова - в декабре музыкант чудом остался в живых, перенеся клиническую смерть вследствие передозировки наркотиков. MOTLEY CRUE окончательно "встали на ноги" лишь в 1989-м году, занявшись работой в студии с продюсером Бобом Роком (Bob Rock, KINGDOM COME). Группа также вернулась к концертной деятельности, выступив на московском Фестивале музыки и мира, после чего отправилась в мировое турне в поддержку нового альбома, получившего название "Dr. Feelgood". В записи диска принимали участие именитые гости - Стивен Тайлер (Steven Tyler, AEROSMITH), Брайан Адамс (Bryan Adams), а также уже упоминавшийся Робин Зандер и его ближайший соратник из CHEAP TRICK Рик Нильсен (Rick Nielsen). В результате "Dr. Feelgood" стал главным коммерческим достижением MOTLEY CRUE, возглавив американский хит-парад, а еще раньше добравшись до 4-го места в британском. На протяжении 1990-го года MOTLEY CRUE выпускали лишь синглы, с переменным успехом. Наибольшей "активностью" отличился Томми Ли - он умудрился предстать перед судом штата Джорджия за то, что оголил зад перед публикой на одном из концертов, а вскоре получил сотрясение мозга, рухнув на пол с высоты 20 футов во время неудавшегося концертного трюка. Винс Нейл же попробовал себя в актерском амплуа в фильме "Приключения Форда Фэйрлэйна". Страсть членов коллектива к публичным акциям была полностью удовлетворена и в следующем году - MOTLEY CRUE получили несколько призов музыкальной индустрии, появились на фестивале Monsters Of Rock в Донингтоне и подписали новый контракт с Elektra Records на сумму 35 млн. долларов. Выпущенный в конце 1991-го года сборник "Decade Of Decadence -'81-'91" уступил первое место в хит-параде лишь альбому "Use Your Illusion II" GUNS N'ROSES. Идиллия была разрушена в феврале 1992-го года - Нейл получил отставку прямо на одной из репетиций MOTLEY CRUE, так как, по утверждению товарищей по коллективу, "слишком много времени посвящал своим тачкам". Вокалист не остался в долгу и, в свою очередь, обвинил членов группы в диктаторских замашках и нежелании считаться с его творческими идеями, а несколько месяцев спустя даже подал на них в суд с требованием компенсации. При этом Нейл развил мощную сольную деятельность, уже в мае выпустив свой дебютный сингл. Следующей весной на фирме Warner Bros. Records вышел полнометражный альбом вокалиста, "Exposed". Новым вокалистом MOTLEY CRUE, тем временем, стал Джон Кораби (John Corabi ex-SKID ROW, BRITNY FOX, SCREAM, BULLETBOYS). В новом составе группа выпустила альбом "Motley Crue", который мгновенно попал в американские чарты, и также быстро выпал из них. Поклонники состава не приняли нового вокалиста и нового имиджа MOTLEY CRUE. В 1997-м году квартет возродился в оригинальном составе, но, несмотря на четвертое место в хит-параде журнала Billboard, альбом "Generation Swine" не смог достичь уровня классических дисков MOTLEY CRUE. Год спустя вследствие скандала с Винсом группу покидает Томми Ли, реально измотанный постоянными разборками со своей женой Памелой Андерсон. Ли создает собственный проект METHODS OF MAYHEM вместе с Рэнди Кастилло (Randy Castillo, ex-LITA FORD, OZZY). В свою очередь Томми Ли недолго числится ударником в группе Оззи Осборна (Ozzy Osbourne). Летом 2000-го года у Кастилло обнаруживают раковое заболевание, и его место занимает Саманта Малони (Samantha Maloney, ex-HOLE).
www.rockhell.ru
Mick Mars : electric guitars, acoustic guitars, side guitars Tommy Lee : drums, piano Nikki Sixx : four and eight string bass guitars, bass pedals Vince Neil : lead vocals (1980-1992,1996-) John Corabi : lead vocals (1992-1996)
Too Fast for Love - 1981 Shout At The Devil - 1983 Theatre Of Pain - 1985 Girls Girls Girls - 1987 Dr.Feelgood - 1989 Motley Crue - 1994 Generation Swine - 1997 New Tattoo - 2000
Пост N: 19282
Зарегистрирован: 01.04.06
Откуда: Russia, St.Petersburg
Отправлено: 06.03.15 14:17. Заголовок: John Corabi, бывший ..
John Corabi, бывший вокалист MÖTLEY CRÜE, THE SCREAM и UNION, сказал, что обсуждал возможное сотрудничество с гитаристом MÖTLEY CRÜE Mick'ом Mars'ом после завершения финального тура CRÜE "The Final Tour".
В интервью программе "Do You Know Jack?", Corabi на вопрос о возможном сотрудничестве с Mars'ом ответил: "Да, на самом деле я говорил с ним на днях. Многие об этом уже знают, но после того, как он закончит текущий тур, мы обсуждали с ним возможное сотрудничество и сочинение материала, а также его запись и, быть может, даже какие-то выступления. Так что, посмотрим, как всё в итоге выйдет".
Отправлено: 07.06.16 17:39. Заголовок: John Corabi bout Mot..
John Corabi bout Motley Crue years (1992-1997era)
Стивен Тайлер (Steven Tyler) сказал мне, что я — парень в цирке, которым собираются выстрелить из пушки. И именно так я себя и ощущал. Я надел свой защитный шлем, повязал на шею плащ супергероя, залез в ствол и ждал, в то время как трое служителей манежа (ringmasters) суетились где-то позади меня, поджигая фитиль. Пока я летел, рассекая воздух, не было никакого другого чувства, с которым это могло бы сравниться. Это был самый счастливый момент в моей жизни. Но когда я приземлился, то испытал такую боль, о которой не знал никогда прежде. Всё началось с журнала «Spin». Никки Сикс сказал в интервью репортёру, что он — большой поклонник первого альбома, “Let It Scream”, моей группы «Scream». Я никогда не был большим фанатом «Motley Crue», у меня не было никаких их альбомов, и я не видел ни одного их концерта — но я хотел позвонить ему и поблагодарить за то, что он упомянул мою группу. У меня также был скрытый мотив: выяснить, не хочет ли он написать со мной несколько песен для следующего альбома «Scream». Мой менеджер дал мне телефон офиса Дуга Талера. Я позвонил, и мне ответила его секретарша, Стэфани (Stephanie). Я представился и сказал ей, что хотел бы сказать Никки, что высоко ценю его слова. Я ожидал, что она сбросит меня с линии, как навязчивого фаната, но вместо этого повисла неловкая пауза, словно она была взволнована тем, что я позвонил. “Гм, пожалуйста, оставьте ваш номер, где вы…”, она запнулась. “… И я передам ему, ваше сообщение”. Я повесил трубку и начал готовиться к нашему выступлению, которое должно было состояться тем вечером в Орэндж Кантри (Orange County), последнему в нашем совместном туре с «Dangerous Toys». Я оставил записку и цветы для моей жены Валери (Valerie), т. к. это был День Святого Валентина (Valentine’s Day), и взял ключи от своего «Форда Таурус» («Ford Taurus»), за который мне предстояло ещё два года погашать кредит. Пока я закрывал за собой дверь, зазвонил телефон. Я запер дверь, затем передумал, отпер её и помчался к трубке. “Привет, как дела, мужик, это Никки Сикс”. “…и Томми, чувак!” Я совсем не ожидал, что он перезвонит мне, не говоря уже о том, что это произойдёт так скоро. “Гм, привет, как дела?” спросил я, неуверенный, была ли это какая-то шутка или нет. Мы поболтали немного о статье в «Spin», а затем Никки прервал меня. “Есть дело. Ты должен пообещать, что никому ничего не скажешь, т. к. мы ещё не сделали официального заявления, но Винс покинул группу. Поэтому Томми и я хотели поинтересоваться, не хочешь ли ты как-нибудь заскочить к нам и поджемовать вместе”. “Вы имеете в виду прослушивание для вас, парни?” “Ну да, прослушивание. Типа того”. “Хорошо, мужик. Конечно. Без проблем. Гм, спасибо”. Я позвонил своему менеджеру и спросил, что мне делать. Он сказал, чтобы я играл концерт со «Scream» тем вечером и хранил всё в тайне, пока не выяснится, что же происходит на самом деле. Я встретил группу в клубе, мы отстроили звук (sound-checked), и я сказал им, что разговаривал с Никки и поблагодарил его за то, что он упомянул наш альбом. Это было всё, что я сказал. Перед выступлением мы заехали на «KNAC» (лос-анджелесская хэви-метал-радиостанция) для радиоинтервью и акустического сэта. Когда мы вышли в эфир, кто-то вручил ди-джею Лонг Полу (Long Paul) клочок бумаги. Он прочитал его, поднял свои брови и об’явил, “Нам только что пришёл факс. В нём говорится, что «Motley Crue» избавились от Винса Нейла. Вы можете в это поверить?” Никто из нас не ответил. Вместо этого вся группа повернула головы и уставилась на меня. Они догадывались, что что-то происходит. Но я прикинулся дурачком. “Вы серьёзно?” спросил я. “Они избавились от него?” ТРИ ДНЯ СПУСТЯ МОЕ ВРЕМЯ пришло. Прослушивание. Я понятия не имел, как я собираюсь это осуществить, т. к. помимо моей полной некомпетентности относительно материала «Crue», голос Винса был намного выше моего. У него был высокий и чистый, а мой — мрачный и скрипучий. Когда я вошёл в студию на Бербанк, они уже были там. Загадочные, они джемовали на тему песни “Angel” Джими Хендрикса (Jimi Hendrix). Это звучало громко, грязно и поразительно. Они были крепкой группой. И у них было так много оборудования в комнате, что это напоминало «Guitar Center» (сеть магазинов по продаже музыкальных инструментов). Чтобы сломать лёд, я сказал им, что хотел раздеться и прийти на прослушивание голым. Это была глупая ремарка, но Томми засмеялся. “Чувак, тебе так и надо было поступить! Это было бы потрясающе!” Я выдохнул и расслабился. Мне понравились эти парни. Я не был хорошо знаком с их песнями, но в моем родном городе Филадельфия (Philadelphia) я переиграл более чем в пятидесяти кавер-группах, так что я знал все каверы, которые они сделали. Мы начали с “Helter Skelter”. Я схватил микрофон, начал петь, но после первой же строфы они вдруг прекратили играть. Мои легкие застыли, я ждал, что меня сейчас вышибут из комнаты. “Чувак, это просто чума”, сказал Томми и рассмеялся, не веря собственным ушам. Ему понравилось. Мы закончили “Helter Skelter”, а затем ещё глубже погрузились в каверы — “Jailhouse Rock” и “Smokin’ in the Boys Room”. Они вручили мне лирику “Dr. Feelgood” и “Don’t Go Away Mad”. Томми пребывал в приятном возбуждении, потому что это звучало настолько тяжелее, чем обычно — скрежещущий голос и вторая гитара, но Никки и Мик хранили молчание. Они сказали, что должны будут порепетировать с другими певцами на следующий день, и я должен был прийти позже. Когда я пришёл на второе прослушивание, там были Дуг Талер, Чак Шапиро и Дэвид Рудич. Рудич, адвокат группы, усадил меня и начал нести какую-то юридическую околесицу, в которой я ничего не понимал, а затем мы снова прошли те же самые песни. После этого, «пиджаки» пожали мне руку и поблагодарили за то, что я заглянул. Всё это выглядело сухо, деловито и осторожно, чтобы не показать никаких эмоций, ни положительных, ни отрицательных. “Чёрт”, сказал я группе после того, как «пиджаки» удалились. “Мы здесь всего сорок пять минут. Хотите поджемовать, парни, или как?” Мик и я какое-то время обменивались блюзовыми фразами, а затем я показал им риф, над которым работал. К концу репетиции мы уже написали основу одной песни, “Hammered”, и акустическую часть другой, “Misunderstood”. У Никки были какие-то новые тексты, т. ч. я пел их, а затем взял перерыв, чтобы сходить в уборную. Когда я вернулся, все трое они сидели на подиуме для ударной установки. “Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять это”, сказал мне Томми, вставая. “ТЫ, парень!” “Но ты всё ещё не должен никому ничего говорить”, сказал Никки. “Потому что предстоит много юридической работы прежде, чем это осуществится”. “Я могу сказать моей жене?” спросил я их. Они улыбнулись. “Да, конечно ты можешь ей сказать”. Дома меня ждали Валери (Valerie) и мои друзья: там были Роберт (Robert), барабанщик моей первой настоящей группы, «Angora», со своей подругой, Джиной (Gina); и Нил Злозовер (Neil Zlozower), который фактически тоже был другом Никки, зависал со своей женой, Дэниз (Denise). У них было две бутылки «Dom Perignon» (сорт элитного шампанского). “У меня две новости: хорошая и плохая”, сказал я Валери. “Хорошая новость — я прошёл прослушивание, и это было круто. Плохая — перед вами новый певец «Motley Crue»”. Хоть я и шутил, но фактически оказалось, что для неё это действительно были плохие новости. Я стоял, засунув голову в пасть льва, и мы оба это знали. Всё начиналось прекрасно. На следующий день группа послала Валери красивую хрустальную вазу с двумя дюжинами роз с запиской, которая гласила, “Добро пожаловать в семью”. Но по мере того, как продолжались репетиции, я начал бывать дома всё реже и реже, что было особенно тяжело для Валери, т. к. нашему сыну только что был поставлен диагноз — диабет. Никки мог завалиться в наш дом с одной спальней совершенно пьяным после драки с Брэнди и пробурчать, “Так, Краб (Crab), или ты идёшь со мной, или ты уволен”. Или Томми заезжал за мной на лимузине посреди ночи, и мы вместе отправлялись делать татуировки. Я решил наколоть название альбома, “Till Death Do Us Part”, у себя на руке, но вскоре они изменили его на просто “Motley Crue”. Однажды ночью я вытащил Валери вместе с нами, и она была не слишком рада, когда увидела, что все эти тёлки роились вокруг нас, словно мухи вокруг дерьма. Мы закончили тем, что приехали в «Мондриан Отель» («Mondrian Hotel»), и Никки снял для себя номер, потому что не хотел ехать домой. Я ждал в «Скай Баре» («Sky Bar») внизу с Валери, которая была так пьяна, что уснула. Пока я был в уборной, она проснулась и подумала, что я ушел в номер Никки, поэтому она пошла меня разыскивать. Когда я вернулся из уборной, кто-то в баре сказал мне, что она ушла наверх. Так что мы целый час преследовали друг друга по всему отелю до тех пор, пока, наконец, в дверь номера Никки, где я находился в тот момент, не постучали. В коридоре, держа мою жену, стоял охранник отеля. “Эта женщина говорит, что она замужем за Джоном”, сказал он, держа её за шею, словно пьяную шлюху. “Мне вышвырнуть её?” “Валери!” закричал я, и охранник отпустил её. Она пролетела через всю комнату и по- девчачьи ударила меня кулаком в лицо. Я покраснел от гнева, схватил её, спустился с нею вниз и бросил её в машину. Всю дорогу домой мы дрались. Мы жили в скверном районе, и люди, как, например, Томми, боялись, заезжать к нам, потому что частенько слышали там стрельбу. Однажды вечером я пошел в «7-Eleven» (сеть продовольственных магазинов), чтобы купить молока. По пути домой ко мне подскочили три мексиканца. Один ударил меня пистолетом по затылку, а другой нанёс мне несколько ударов большой отверткой в руку и в спину. Странно, они сорвали только украшения с моей шеи, но не тронули мой бумажник. Я приковылял домой весь в крови и рухнул на пол в гостиной. Я был расстроен: ко всему прочему я забыл на улице молоко. Когда группа услышала о том, что произошло, они одолжили нам с Валери денег, чтобы мы могли переехать в Таузенд Оукс (Thousand Oaks — один из самых безопасных городов не только в Калифорнии, но и в США в целом), где были намного лучшие школы для детей. Парни также добавили к этому новенький «Харлей» («Harley-Davidson Heritage Softtail Classic»), чтобы мы могли вместе кататься. Но для Валери и меня было уже слишком поздно. Я встретил Валери, когда мне было восемнадцать, и я играл в кавер-группе с её братом. Два года спустя мы уже были женаты, и у нас рос сын. Следующие четырнадцать лет я провёл, будучи мужем и отцом, подрабатывая в рок-группах. Но, стоя в пасти у льва, которым были «Motley», я глядел в черную, зияющую яму и видел много сумасшедшего, декадентского дерьма, которое прошло мимо меня за все эти годы моего брака. Вдобавок ко всему, как новый фронтмен этой зверюги, я должен был быть больше, громче и порочней остальной части парней. Ни Валери, ни я не знали, как справиться с тем, что происходит, и, после стольких лет испытаний нищетой и всякими невзгодами, мы позволили богатству разлучить нас. По каким-то причинам все браки в группе разваливались: Мика, Никки, Томми, мой и даже Винса. Как раз перед тем, как Валери и я развелись, мы с группой зависали в Каталине (Catalina). В поле слышимости Мика, его жена Эми подошла ко мне, схватила мою руку, и прошептала что-то о кооперативном доме, который был у неё с Миком в Марина дель Рэй (Marina del Rey). Я не был уверен, пыталась ли она сдать мне его в наём, заставить меня выкупить его для неё или пригласить меня провести там ночь. Я поблагодарил её за любезное предложение и отвернулся. Я всего лишь месяц был в группе, и не знал, что мне делать. Я не хотел, чтобы кто-то из них подумал, что я приударяю за одной из их жён. Но после этого каждый раз, когда я видел Эми пьяной, она начинала говорить о том, как её экстрасенс сказал ей, что красивый мужчина с вьющимися темными волосами войдёт в её жизнь. В следующий раз, когда я увидел Томми и Никки, я сказал им, “Послушайте, это шанс всей моей жизни, и я не хочу его упускать. Но я думаю, что жена Мика втюрилась в меня. Я только хочу, чтобы вы знали, что если это когда-то станет проблемой между Миком и мной, вы будете знать, что я невиновен настолько, насколько этим озабочена его жена”. Брак Мика не продлился долго после этого. Он один из самых милейших людей, которых я когда-либо встречал в музыкальном бизнесе; но именно потому, что он такой замечательный и никогда не хочет никому создавать проблем, он обычно заканчивает тем, что его попросту трахают. В случае с Эми, у неё была группа под названием «Alice in Thunderland», и Мик купил для них «маршальские» стеки, басовые колонки, новую ударную установку, «Flying V» (название модели гитары фирмы «Gibson») для гитариста и много студийного времени. После этого, пока он был в Ванкувере (Vancouver), работая над альбомом «Motley», он начал подозревать, что его жена спит с гитаристом, которому он только что купил «Flying V». Мик был настолько пассивен, что, когда его жена спросила, может ли она насовсем переехать в тот дом на пляже в Марина дель Рэй, он позволил ей это сделать. Сам же он остался в своём старом доме, а я переехал в гостиницу, потому что я, наконец, развёлся с Валери. Эми, казалось, хотела получить всё, и Мик вынужден был отдать ей это, кроме, пожалуй, самого ценного своего имущества — себя самого. Готовые начать запись нового альбома, мы прилетели обратно в Лос-Анджелес, чтобы обсудить с Бобом Роком наши идеи. Однако в день встречи я не мог найти никого из группы. Я приехал к дому Томми со своим сыном и увидел на дороге автомобиль Никки, поэтому я подумал, что встреча проходит без меня. Когда никто не ответил на звонок, я перелез через забор и начал колотить во все двери. Наконец, появились Томми и Никки — они были пьяны вусмерть (hammered). Все, что вы могли видеть на Никки, были черные волосы и ряд усмехающихся белых зубов. “Чёрт, брат, что ты здесь делаешь?” спросил Томми. “Что со встречей?” спросил я. “Ай, чувак, мы как раз ждём, когда сюда приедет Боб Рок”. Оказалось, что накануне ночью Никки и Томми выбрались погулять со своими жёнами. Они вместе выпили по бокалу вина, затем решили покурить “травки”. Одно за другое, и в итоге они закончили тем, что отправили своих жён домой, а сами тем временем позвонили своему старому дилеру, заказали два эйтбола (eightballs) и всю ночь маньячили (fiended), готовя кокаин в туалете Никки, пока оба не отрубились. Когда Рок (Bob Rock) появился в полдень, его глаза чуть не вылезли из орбит от ужаса. Когда он в последний раз видел Томми и Никки, они были трезвые, но теперь от них сильно пахло алкоголем, с носов у них текло от кокаина и они не могли даже связать двух слов. Когда Никки покинул встречу и отключился на диване в соседней комнате, Рок вскинул вверх свои руки: нет никакой возможности, делать этот альбом, сказал он, пока группа не возьмётся за ум. Он уехал и насвистел Талеру и Бобу Тиммонсу, которые тут же примчались спасать положение. Но, к счастью, это была всего лишь однодневная попойка — запланированный срыв. Никки и Томми просто необходимо было выпустить пар, хотя я не знаю, действительно ли их жёны когда-либо прощали им это.
После попойки Томми и Никки они обязались вести трезвый образ жизни, так как хотели повторить успех «Dr. Feelgood» с Бобом Роком в Ванкувере (Vancouver). Такого понятия, как «золотая середина», для них не существовало. Мало того, что были запрещены алкоголь и наркотики, но также под запрет попали красное мясо, сигареты и кофеин. Целыми днями мы трескали витамины, а по утрам занимались с тренером. Но неизбежно случались ночи, когда мы слетали с катушек (fell off the wagon). В первый раз это произошло, когда нас навестил Снэйк (Snake) из «Skid Row». Томми, Никки, Снэйк и я завалились в стрип-клуб, а затем в местный бар. Никки, который был уже абсолютно никакой, спросил у официантки, сколько стоит «камикадзе» («kamikaze» — коктейль на основе водки). Она сказала ему, что он стоит три с половиной бакса. Тогда он сунул руку в свой кармана, вручил ей горсть мятых банкнот и сказал, “Я хочу столько «камикадзе», на сколько здесь хватит денег”. Пятнадцать минут спустя прибыла группа официанток с девятью подносами «камикадзе», которые они выстроили на нашем столике. Мы пили их до тех пор, когда в нас уже перестало вливаться, а затем погрузились в наш фургон. “Краб”, спросил меня Томми, “Ты когда-нибудь был с проституткой?” “Нет”, икнул я. “Ладно, тогда давай возьмём тебе проститутку”. Жизнь была настолько нормальна и легка, когда эти парни были трезвые, но когда они были под кайфом, они могли втиснуть целую жизнь, полную приключений, погромов и декаданса, в двенадцатичасовой промежуток времени. По пути на Ричардс Стрит (Richards Street — улица в Ванкувере), где собирались проститутки, мы сложили все наши деньги. У меня было сто долларов, у Томми — восемьдесят, у несчастного Снэйка — шестьсот, а у Никки было двенадцать долларов, оставшихся от пирушки с «камикадзе». Мы затащили четырех действительно хорошеньких проституток в наш фургон и повезли их в отель, чтобы устроить там вечеринку. Томми присовокупил к девочкам “травку”, Никки вытащил пару бутылок «Джека», и мы начали веселиться. Томми был разведён с Хизер, но, как бы там ни было, он хотел позвонить ей, чтобы отметиться. “Грёбаная вечеринка начнётся, как только я вернусь”, - сказал он. Полчаса спустя он распахнул дверь и вошел со штанами, спущенными до лодыжек, крича во всю глотку (yelling at the top of his lungs) и вышвыривая вон (bum-rushing) одну из проституток. В тот самый момент одна особенно озлобленная проститутка посмотрела на свои часы и сказала, “Это будет стоить ещё двести долларов с каждого”. Внезапно вечеринка затихла, и какая-то тёмная, мрачная туча, которая появляется всякий раз, когда кто-нибудь упоминает про деньги, повисла над комнатой. “Что это значит, двести долларов?” спросил я. “Час стоит двести долларов, а час уже прошёл”. Никки взбесился. Он кинул через всю комнату свою бутылку «Джека Дэниелса», и она разбилась о стену прямо над головой ожесточённой шлюхи. Он бросился за нею, грозя разрезать её пополам. И быстрее, чем вы можете произнести “Не уходи во гневе” (”Don’t go away mad”), в комнате не осталось ни одной девочки. Только мы четверо, покинутые, сидели на диване. Проститутки уехали со всей нашей “шмалью” и деньгами, а Никки разбил об стену нашу последнюю бутылку «Джека». Снэйк хлопком открыл пиво из мини-бара и покачал головой. “Чуваки, знаете, что только что произошло?” спросил он. Затем он злобно улыбнулся: “Да, плохим рок-н-ролльным парням «Motley Crue» и «Skid Row» пришлось заплатить девочкам восемьсот долларов, только за то, чтобы те с нами поболтали. Мы такие романтики… (We’re pathetic)”. Без моего ведома Томми и Никки решили, что ночь ещё не закончена. В то время, пока Снэйк занимал меня какой-то светской беседой, они прокрались в кухню отеля и украли оттуда двухсотлитровый чан с томатным соусом. Затем они выкрали из конторки консьержа ключ от моей комнаты, сняли простыню с моей кровати, намазали мой матрас томатным соусом и снова застелили постель. Когда я вернулся в свой номер той ночью, то заметил, что в нём как будто пахнет спагетти, но я не придал этому особого значения. Я стянул простыню и положил руку на кровать, она с хлюпаньем в чём-то утонула. Я посмотрел на свою руку, она была покрыта чем-то красным, как в фильме «Изгоняющий дьявола» («The Exorcist»). Однако я был настолько пьян, что подумал, если я смирюсь с томатным соусом, что, так или иначе, продемонстрирует Томми и Никки, что лучше меня им всё равно никого не найти. Так что я так и уснул прямо в нём. На следующее утро я оставил коробку с дюжиной пирожных со сливочным кремом у двери Никки и позвонил в звонок. Он открыл дверь, окинул взглядом коридор, затем заметил пирожные. Час спустя, я увидел, что пустая коробка из-под пирожных стояла в коридоре. Затем, позднее тем же днём, в спортзале я наблюдал, как он об’яснял тренеру, почему он чувствует себя слишком вялым, чтобы выполнять какие-либо упражнения. После этого началась тотальная война с Никки. Он мог вытащить меня в бар, угостить меня выпивкой, а затем, пока я разговаривал с какой-нибудь девчонкой, он брал такси до отеля, наполнял мою замочную скважину клеем «Элмер» (Elmer’s glue) и сломанными спичками и возвращался обратно в бар. Как только я был “готов”, он привозил меня домой, а сам наблюдал в свой глазок, как персонал отеля снимал мою дверь с петель, так что я потерпел поражение той ночью. Я принял ответные меры — прилепил на дверь Никки надувную резиновую куклу из секс- шопа с надписью, которая гласила “Добро пожаловать, морячки” (”Welcome sailors”), и расклеил по всему отелю об’явления, приглашавшие одиноких мужчин в его номер. После этого Никки пускал в ход любые средства (pulled out all the stops): пока я спал, он потратил несколько часов, приклеивая целый сервировочный поднос к двери моей комнаты, включая каждую тарелку, салфетку, столовые приборы и даже наполнил стакан клеем «Элмер» так, чтобы это было похоже на молоко. Затем он обрызгал всю мою дверь лаком для волос, поджёг её, постучал и скрылся в своём номере. Мик всегда был слишком умён для любого, кто хотел над ним подшутить: он посыпал коридор, ведущий к его комнате, пудрой (мукой), чтобы можно было отследить отпечатки ног каждого, кто посмел проникнуть в его владения. Тот год был, наверное, самым лучшим временем в моей жизни. Все мы находились на новой для себя творческой территории и просто наслаждались глупыми, безобидными забавами. Мик никогда не работал со вторым гитаристом, Никки никогда не работал со вторым текстовиком, а группа никогда не писала песни, просто джемуя на репетициях. Мы не могли дождаться момента, когда поклонники «Motley» услышат то, что мы сделали. Мы полагали, что мы записали по-настоящему интеллектуальный альбом «Motley Crue» с массой комментариев относительно всего этого безумного дерьма, творящегося в мире, от бунтов Родни Кинга (Rodney King) в Лос-Анджелесе до бешенства по поводу недавнего введения цензуры в музыке. (Родни Кинг — темнокожий водитель лос-анджелесского такси, которого в 1991-ом году остановили офицеры полиции за превышение скорости и жестоко избили. Этот факт был зафиксирован на плёнку и попал в прессу. В 1992-ом году состоялся суд, на котором полицейские, принимавшие участие в избиении, были оправданы, что на фоне расовой напряжённости, безработицы и бедности среди темнокожего населения вызвало волну погромов, убийств, поджогов и насилия в нескольких крупных городах США. На третий день беспорядков сам Родни Кинг выступил по телевидению и призвал бунтарей к спокойствию). Последняя песня, которую я написал для альбома, называлась “Дядя Джек” (”Uncle Jack”), она была о моём родственнике, который на почве секса досаждал моим братьям и сестрам. Когда мы начали делать запись, он был арестован и обвинён в половой связи с несовершеннолетними и в изнасиловании двадцати маленьких детей, всё это он собственноручно документировал, делая снимки. Но два месяца спустя его выпустили из тюрьмы, т. к. тюремное начальство и суд боялись, что другие обитатели тюрьм убьюты его. Поэтому теперь, когда он был на свободе, где, как вы думаете, он нашёл себе новую работу? Католическая начальная школа. Когда мы заканчивали запись, позвонила моя мать и сказала, что он снова арестован. Работая в католической школе, он сблизился с одной женщиной и двумя её сыновьями восьми и трёх лет. Она работала по ночам, и он днём, так что большую часть времени он проводил с ними без всякого контроля. Спустя всего несколько месяцев женщина, с которой он жил, погибла в автомобильной катастрофе. Когда её бывший муж вернулся домой, он обнаружил, что парень насиловал обоих мальчиков. Я мертвенно побледнел, когда узнал о том, что он по-прежнему уничтожал жизни всех этих людей, так что Никки сказал, “Почему бы тебе не написать песню об этом?” Я хотел выпустить песню в виде сингла и пожертвовать деньги от его продаж центрам помощи детям — жертвам насилия. Мы были готовы оказать содействие и показать миру, что «Motley Crue» хоть и были по-прежнему цирком, но цирком с душой и сердцем. Когда мы закончили запись, мы отправились в пресс-тур (press tour). Всюду, где мы появлялись, фанаты впадали в исступление. В Милане (Milan) группа победителей телеконкурса (contest winners) напала на меня и начала отрывать кусочки от моей одежды себе на сувениры. Я поверх толпы нашёл глазами Никки. “Будь готов к этому, Краб”. Он сиял. “Отныне так будет всегда.
Думаю, впервые я почувствовал, что что-то происходит, когда мы закончили наш тур в Японии. По каким-то причинам, всюду, где проходили эти парни, беда следовала за ними, словно черное облако: никогда прежде у меня не было никаких проблем, пока я не присоединился к этой группе, но теперь это были кулачные драки, трагедии (drama) и неприятности с полицией практически каждый день. Наш японский промоутер, господин Удо (Mr. Udo), затрясся от ужаса (shook in his patent-leather shoes) в тот момент, когда увидел нас. Очевидно, у него уже был опыт общения с этой группой до меня. К концу тура — посреди разгромов гостиничных номеров, Никки, приглашавшего на сцену тысячи фанатов каждый вечер и самого ужасного, когда Томми, решив пошутить, сыграл “Ты скинул на меня бомбу” (”You Dropped the Bomb on Me” — песня группы “The Gap Band”) в качестве вступления к нашему шоу в Хиросиме (Hiroshima — японский город, подвергшийся атомной бомбардировке со стороны США 6-го августа 1945 года) — господин Удо заказывал себе не по одной порции «камикадзе», а по целому кувшину каждый вечер. У него так сильно тряслись руки, что, уверен, в тот момент, когда мы покинули Японию, он лёг в санаторий на обследование. После нашего последнего выступления в «Будокане» («Budokan» — центральная арена в Токио), я оставил трясущегося господина Удо в баре гостиницы с его кувшином «камикадзе», пошёл к «Лексингтон Куин» («Lexington Queen» — ночной клуб) и хорошенько набрался. Там на стене висел большой стенд, на котором были об’явлены даты выступлений разных американских и британских групп, которые должны были выступать в городе, чтобы все молоденькие модели могли туда прийти. Я заметил, что «Vince Neil Band» будут играть в Токио на следующей неделе. “О, чёрт”, выпалил я. “Винс Нейл будет здесь”. Со мной была высокая, худая, как тростинка (twig-thin), венгерская модель с каштановыми волосами, с которой я познакомился той ночью. “Я знаю”, ответила она. “Я иду на шоу”. Тогда я в шутку сказал ей, “Ну, если увидишься с ним, передавай ему привет от меня”. Примерно в 3 утра мы пришли к ней. Там было три комнаты, двенадцать кроватей и одиннадцать моделей, её соседок по квартире, которые пьяные и голые резвились вокруг. Повсюду валялись парни, которых они подцепили, дорожки кокса и использованные презервативы. Это была одна из самых ужасных, но самых захватывающих сцен, которые я когда-либо видел. Так что я трахнул эту цыпочку и двух её подруг (в конце концов, я играл в «Motley Crue» — у меня была соответствующая репутация) и ушёл только следующим утром, чтобы успеть на свой самолёт. Неделю спустя я сидел дома, когда зазвонил телефон. Это была моя модель-венгерка, и она была в бешенстве. “Ты хочешь выставить меня полной идиоткой?” спросила она. “Что?” “Винс Нейл пришёл в «Лексингтон Куин» после выступления, и я сказала, ‘Привет, как поживаешь? Джон Кораби хотел, чтобы я передала тебе привет, ‘Кто? ‘, на что я ответила ему, ‘Джон Кораби — певец «Motley Crue» — сказал мне, чтобы я передавала тебе привет’. И после этого он просто обезумел”. “Что он сделал?” “Он сказал мне: ‘Я — певец «Motley Crue»’. Потом он обозвал меня шлюхой. Затем он кинул в меня бутылкой пива. Потом он сказал, чтобы я убиралась из клуба. Затем кинул в меня второй бутылкой пива. Я думаю, он был пьян”. Эта новость поставила меня перед фактом, что Винс по-прежнему считал себя певцом «Motley Crue», а меня — человеком, влезшим не в своё дело, чьё время на исходе. Когда мы снова начали делать запись, план состоял в том, чтобы вернуться к нашим корням, к сырому бескомпромиссному рок-н-роллу (straight-ahead rock-and-roll). Мы с Бобом Роком начали писать песни “The Year I Lived in a Day” и “La Dolce Vita”, и к концу каждого дня мы расхаживали гордые (we’d walk around carrying our huge cocks in our hands) оттого, что музыка выходила такой тяжёлой (music rocked so hard). Но внезапно всё начало становиться странным. У Никки и Томми сорвало “крышу” (flipped out), и они уволили всех, включая Боба Рока, потому что, по их словам, он обходился им слишком дорого и был диктатором в отношении музыки (he was too expensive and over¬produced the music). Поэтому Томми, Никки и Скотт Хамфри решили продюсировать альбом вместе, что было своего рода эго-приключением (ego trip) для Никки и Томми. Работая с этим трехголовым продюсером, я очень скоро начал рвать на себе волосы. Песни видоизменялись каждый день: Томми и Скотт регулярно накладывали всякие эффекты на барабаны, которые полностью меняли рисунок игры ударных, что приводило к изменениям партий баса и гитары, изменения которых, в свою очередь, требовали, чтобы Никки написал новую лирику. Затем приходил я, чтобы спеть мелодию, которую репетировал целую неделю по нашим демо-записям, но это уже не была та же самая песня. Они всё равно заталкивали меня в кабинку и говорили, “Просто попробуй что-нибудь сымпровизировать”.
Отправлено: 07.06.16 17:40. Заголовок: Так что я сидел там,..
Так что я сидел там, дома у Никки, где половина оборудования не была даже правильно подключена, и предпринимал суетливую попытку угодить им. Никки встревал по селекторной связи и говорил, “Краб, я тут подумал о чём-то вроде раннего Боуи (old Bowie) и «Sisters of Mercy»”. Затем Скотт нажимал на кнопку и добавлял, “Но с небольшим уклоном в «Cheap Trick» и «Nine Inch Nails»”. Наконец, вмешивался Томми, “Да, но сделай это сочно, как «Oasis»”. И когда я начинал пытаться изобразить всё это, Томми вдруг снова прерывал меня и говорил, “Ах да, чувак, я забыл добавить, что трек должен звучать тяжело, как «Pantera»”. У меня не было ни одного ключа к разгадке того, чего хотят от меня эти парни. Вообще никакого. Я просил их напеть хоть что-нибудь, чтобы подать мне идею относительно того, что они хотят услышать, но они не могли. Они только говорили, “Ну, это трудно об’яснить, но то, что ты только что спел — это не то”. После нескольких недель такого, Томми, который всегда был моим самым большим сторонником, сказал, “Чувак, чем ты, мать твою, занимаешься, когда приходишь домой? Это полный отстой!” (You suck!) Я был просто уничтожен. Два года назад, стоило мне пёрнуть, эти парни считали, что это самый великолепный звук, который они когда-либо слышали. Теперь же в их глазах я был самым дерьмовым (shittiest) певцом в мире. Это было похоже на отношения, в которых ваша подруга понимает, что хочет быть свободной от вас, но не хочет ранить ваши чувства. Так что вместо этого она просто становится капризной, критичной и придирчивой, надеясь таким образом оттолкнуть вас. Если время, когда мы делали запись альбома «Motley Crue» в Ванкувере (Vancouver), было самым лучшим годом моей жизни, то это время быстро становилось самым худшим. Вдобавок к серьёзным неладам с парнями, скончалась моя мать. Два года она болела раком, и ей абсолютно не были предоставлены медицинская страховка и социальное обеспечение. Поэтому я продал свой «Харлей» и кое-что ещё из того, что можно было продать, чтобы помочь ей оплатить медицинские счета. В отчаянии я даже занял денег у дяди из Филадельфии (Philadelphia) на том условии что, когда я получу свой первый аванс за новый альбом «Motley», то всё ему верну. Также мне пришлось переехать, чтобы жить со своей подругой, великолепной моделью по имени Робин (Robin), в которую я был безумно влюблен. Но между нами всё начало идти не так, как надо. Она не знала, чего она хочет в этой жизни, и просто сидела дома целыми днями, пугая меня своими нервными срывами. В то же самое время мой сын успел попасть и выписаться из больницы из-за своего диабета. Это было похоже на то, что вся моя система поддержки — моя мать, моя подруга, мой сын, мои лучшие друзья и моя группа — всё это рушилось. Я был заперт в комнате, наблюдая за тем, как стены вокруг меня падают одна за другой. Каждый день с «Motley» продолжали происходить всё более невероятные вещи: у нас была встреча в Нью-Йорке с каким-то парнем — важной шишкой на нашем лейбле, и в последнюю минуту (at the eleventh hour) он даже не позволил мне войти. Так что, покинув встречу, они обвинили меня в том, что я — не звезда ни под каким соусом. Никто не может сделать себя звездой: ваши фанаты — вот люди, которые делают из вас звезду — только взгляните на всех этих несчастных личностей, которые стали секс-символами, благодаря своей популярности. Тем не менее, они сказали, что я должен буду начать учиться вокалу, брать уроки хореографии и нанять стилиста, потому что мой внешний вид не соответствует имиджу остальной части группы. Они хотели сделать со мной практически всё, за исключением, пожалуй, того, чтобы зачислить меня в «Школу знаменитостей» («Fame school» — что-то вроде нашей «Фабрики звёзд»). Спустя неделю после встречи, я, как предполагалось, должен был появиться с группой на открытии «Хард-Рок Казино» в Лас-Вегасе («Hard Rock Casino» in Las Vegas). Хотя я был на мели и постоянно боролся с Робин, мы решили, что поездка будет полезна для нас обоих, и для такого случая мы купили себе новые наряды. Но за день до события позвонил Никки и сказал, чтобы я не волновался. Казино не оставило прохода для меня, сказал он, потому что они хотят видеть только самых выдающихся членов группы (the more high-profile members of the band). Эти слова жалят меня и по сей день, потому что прошло не так много времени с того момента, как они уверяли меня в том, что я равноправный член группы, и утверждали, что «Motley Crue» — это демократия, где каждый имеет одинаковое положение. Каждый день я боялся входить в студию, чтобы мне напомнили о том, что я ничтожный и бесполезный, а затем я боялся идти домой, чтобы моя подруга напомнила мне о том же самом. Однажды я, наконец, огрызнулся. После нескольких часов того, как мне твердили, что я пою неправильно, я взял гитару и придумал несколько аккордов, которые помогли сочинить песню “Confessions” вместе с Томми. Он был в восторге. “Краб”, сиял он. “Это удивительно. Это превосходно, чувак”. Я обернулся и произнёс надломленным голосом, “Может мне тогда нужно быть просто долбаным гитаристом. По крайней мере, хоть это я могу делать правильно в ваших глазах”. Он рассмеялся, я рассмеялся тоже и больше особо не думал об этом до следующего дня. Я вошёл в студию, вся группа сидела там вместе с нашим новым менеджером, Алленом Ковачем. “Краб”, сказал Никки. “Я не могу поверить, что ты такое сказал. Ты действительно хочешь бросить петь, чтобы быть гитаристом?” Я сказал им, что это замечание было саркастическим, но думаю, что они всё время ждали, чтобы я ушёл. Даже если я просто шутил, этого было достаточно. Несколько недель спустя мы с Томми отправился поиграть в бильярд (shoot some pool) и попить пивка. Мы разговаривали о будущем альбоме и следующем туре, о том, как нам найти золотую середину (middle ground) между тем, кто мы есть и кем мы хотим быть. Казалось, всё было нормально. На следующий день, когда я вошёл в студию, они удостоили меня очередным своим собранием. После вечера с Томми я был готов к обсуждению того, что нам необходимо сделать для альбома и тура. Но была пятница, 13-ое сентября. Ковач сообщил мне новости: “Слушай, тут такое дело”, сказал он. “Компания звукозаписи не будет продвигать ничего из того, что делает группа, если у нас не будет оригинального состава. Конец цитаты (End of story). Я хочу, чтобы ты знал, что это не имеет никакого отношения к тебе и ничего против тебя; мне насрать, даже если бы в этой группе пел сам Пол Маккартни (Paul McCartney). Они не хотят ничего слышать. Так что мы собираемся вернуть ఒинса”. Я был уничтожен и, в то же самое время, освобождён. Я больше не должен был стоять перед ощущением неполноценности и абсолютной нежеланности в руках олимпийской сборной по запугиванию (Olympic browbeating team) в составе Скотта, Никки и Томми. Кошмар закончился. Странно, но даже тогда группа была не согласна с этим решением. Никки подошёл и сказал, что он сожалеет, но они вынуждены были так поступить, потому что они просто не могли получить от меня то, что им было нужно в студии. Затем Томми вытащил меня на “суши” и сказал, что это не имеет никакого отношения к группе или к компании звукозаписи, и что это была ошибка Ковача. Он сказал, что хотел бы видеть меня в составе группы в качестве её пятого члена и гитариста, но я знал, что этому не суждено случиться. Достаточно странно то, что несколько дней спустя парни начали звонить мне с просьбами, приехать в студию, говоря, что они ничего не могут добиться от Мика, и спрашивали, не мог бы я утром записать кое-какие гитарные дорожки перед тем, как приедет Винс. Я делал это в течение нескольких дней, пока однажды днём в студию не позвонил Мик и не спросил, “Краб, что ты там делаешь?” “Я просто играю кое-какие гитарные партии”, сказал я ему. И тогда он взбесился: очевидно, они не сказали ему, что ввели меня, чтобы перезаписать (to redo) его треки. Одним из щекотливых моментов стало то, что они позвали меня даже для того, чтобы я обучил Винса моей вокальной партии в песне “Kiss the Sky”. Это был странный разрыв, потому что я стал единственным парнем, к которому они могли обратиться, когда у них были проблемы с вокалом или когда Винс и Томми устраивали разборки. Однажды, после одной из таких перебранок, мне позвонил Томми или Никки (не помню, кто именно) и сказал, “Я больше никогда в жизни не буду записывать альбом с Миком Марсом и Винсом Нейлом”. Спустя несколько недель телефонные звонки стали раздаваться всё реже. А затем они и вовсе полностью прекратились. В моих услугах больше не нуждались. По совпадению или нет, вскоре после того, как «Motley» меня отпустили, моя подруга Робин сказала мне, что между нами всё кончено, и уехала. Четыре дня спустя наш общий друг позвонил мне и сказал, что он только что вернулся с её свадьбы: она вышла замуж за видеорежиссёра (video director), парня, о котором я никогда даже не слышал прежде. Ради собственного душевного равновесия я притворился и продолжаю притворяться, что она встретила его после того, как мы расстались. Медленно я погрузился в чёрную дыру, которая зияла в моей душе (I crawled into a dark hole in my mind). Посреди всех этих событий с моей подругой, моей матерью, моим сыном и моей бывшей группой, я не мог понять, что я сделал неправильно, чтобы заслужить всё это. Я приехал в дом моей бывшей жены, чтобы побыть со своим сыном и рухнул на диван, прокручивая в голове каждое мгновение моей жизни, как плохой киносценарий. Мой сын смотрел телевизор, и внезапно он повернулся ко мне, запрыгнул мне на колени и обнял меня, сбив с меня эту жалость к самому себе. “Спасибо, что приехал и смотришь со мной телевизор, пап”, сказал он. “Я тебя люблю”. Я улыбнулся и сказал ему, что тоже его люблю, а затем я сказал самому себе, что никакое дерьмо не имеет значения, когда мой сын любит меня. Если бы я мог перемотать годы назад и вновь пережить все эти события с «Motley Crue», я не изменил бы ничего из их первой половины: встреча с ними, запись альбома в Ванкувере, раз’езды по всей стране в нашем рекламном туре. Но во второй половине — записывая второй альбом — я, возможно, сделал бы несколько вещей по-другому. Во-первых, я определённо дал бы отпор. Во-вторых, что наиболее важно, я сказал бы им то, что я действительно хотел сказать им в то время, но так никогда и не решился на это (but never had the balls to). Я так боялся, что меня уволят, поэтому держал свой рот на замке и так и не произнёс эти пять слов, которые жгли мне губы. ПРИМИТЕ, НАКОНЕЦ, СВОЁ ДОЛБАНОЕ РЕШЕНИЕ! (MAKE YOUR FUCKING MINDS UP!)
Пост N: 3963
Зарегистрирован: 21.02.10
Откуда: Россия, Тисуль
Отправлено: 07.06.16 20:39. Заголовок: Насколько я помню, m..
Насколько я помню, mikeyII привел выдержку из биографии Motley Crue "Грязь", весьма интересное чтиво, кстати. Любопытно что именно с Кораби Motley Crue записали свой наименее пафосный и наиболее честный и самый талантливый альбом
Пост N: 5957
Зарегистрирован: 23.05.06
Откуда: Russian Federation, Moscow City
Отправлено: 08.06.16 13:11. Заголовок: Что тут скажешь: ник..
Что тут скажешь: никогда мне не нравились альбомы группы с Винсом Нилом. Ну разве что "Dr. Feelgood" неплох... а вот единственный диск, записанный с Джоном Кораби, месяц назад с удовольствием переслушивал.
Отправлено: 09.06.16 11:48. Заголовок: Однажды, этим городо..
Однажды, этим городом оказался Лэйкленд, штат Флорида (Lakeland, Florida). Мы вывалили из автобуса под палящим полуденным солнцем и направились прямиком в бар, который был отделен стеклянной перегородкой от плавательного бассейна. Оззи стянул свои штаны и зажал долларовую купюру у себя между ягодицами, затем вошёл в бар, предлагая доллар каждой паре внутри. Когда пожилая леди начала проклинать его, Оззи схватил ее сумочку и убежал. Он возвратился к бассейну, одетый в одно короткое ситцевое платье, которое он нашел в сумочке. Мы нахваливали его новый наряд, хотя не были уверены, была ли его проделка свидетельством злого чувства юмора или серьезного случая шизофрении. Все больше и больше я склонен доверять последнему. Мы болтались там — мы в футболках и коже, Оззи в платье, как вдруг Оззи слегка подтолкнул меня локтем. “Эй, напарник, кажется, у меня есть, чем вмазаться”. “Чувак, — сказал я ему, — у нас нет кокса. Может быть, я смогу отослать за ним водителя автобуса”. “Дай мне соломинку”, — сказал он, оставшись безразличным к моим словам. “Но, чувак, не никакого кокса”. “Дай мне соломинку. У меня есть доза”. Я вручил ему соломинку, он подошёл к трещине в тротуаре и наклонился над ней. Я увидел длинную колонну муравьев, идущую к маленькой песчаной горке на обочине тротуар. И только я успел подумать, “Нет, он этого не сделает”, как он это сделал. Он засунул соломину себе в нос и, со своей голой белой задницей, выглядывающей из-под платья, похожей на дыню с вырезанным тонким ломтиком, втянул целую колонну муравьев, щекочущих ему нос, одним единственным чудовищным вдохом. Он встал, откинул назад голову и, мощно сопя правой ноздрёй, заключил, что, вероятно, запустил одного или двух заблудших муравьёв себе в горло. Затем он задрал сарафан, схватил свой член и помочился на тротуар. Даже не обращая внимания на растущую аудиторию — все прогуливающиеся наблюдали за ним, в то время как старухи и семейства у бассейна делали вид, что ничего не замечают — он встал на колени и, вымочив подол платья, начал лакать из собственной. Он не просто щелкал языком, он, словно кот, долго, в течение нескольких минут, медленно и основательно вылизывал её. Затем он встал и, сверкая глазами и ртом, мокрым от мочи, посмотрел прямо на меня. “Сделай это, Сикс!” Я сглотнул и немедленно покрылся потом. Но это было давлением пэра, поэтому я не мог отказать. В конце концов, он так много сделал для «Motley Crue». И, если мы хотели поддержать нашу репутацию самой кретинической рок-группы, я не мог отступить на глазах у всех присутствующих. Я расстегнул молнию на своих штанах и вытащил свой член на виду у всех в баре и вокруг бассейна. “Да мне, собственно, плевать”, — думал я, чтобы успокоить себя, пока делал свою лужу. “Я оближу мою мочу. Кому какое дело? В конце концов, это всего лишь часть моего тела”. Но как только я наклонился к луже, чтобы закончить то, что начал, Оззи оттолкнул меня и сам плюхнулся в неё. Там, на четвереньках у моих ног, он лакал мою мочу. Я вскинул руки вверх: “Ты победил”, — сказал я. И он действительно победил: с того момента, мы всегда знали, что везде, где бы мы ни находились и что бы мы ни делали, был кто-то, кто был ещё более болен и отвратителен, чем мы сами...
Гитарист Mötley Crüe Mick Mars подтвердил "Talking Metal", что он всё ещё продолжает работать над столь ожидаемым сольным альбомом.
«Я работаю над ним уже несколько лет, пытаясь привести его к тому виду, каким я его хочу видеть, — рассказал гитарист в своём недавнем интервью. — Мне не хочется выпускать альбом просто для того, чтобы выпустить. Он должен быть правильным — для меня. Я имею в виду, если люди хотят слышать мою музыку — она должна быть правильной. Я не буду халтурить и делать всё наспех, чтобы, как я уже сказал, выпускать альбом, чтобы выпустить альбом. Я так просто не умею. Поэтому мне требуется на это некоторое время».
На вопрос, будут ли принимать участие в работе над новой записью Andy Biersack (Black Veil Brides) и John Corabi (Mötley Crüe), которые уже сотрудничали с Mars'oм несколько лет назад, Mick ответил:
«Это сотрудничество закончилось. Сейчас я ищу вокалиста, который будет работать со мной в студии, и если дело пойдёт — а я надеюсь, что так и случится, — поедет со мной в тур. Потому что сколько раз у вас такое было, вы пришли, скажем, на концерт, а там совсем не тот вокалист, что на записи? Это один из подобных моментов. Я бы хотел задействовать несколько разных вокалистов — ради разнообразного звучания, но чтобы это были вокалисты, играющие на инструментах. Это будет безумно — прям как в The Beatles. Трое парней пели все эти гармонии: что-то мог петь Джон Леннон, что-то — Ринго или кто-то ещё. Это как раз то, чего я хочу добиться. Мне бы этого хотелось. Если получится — хорошо, если нет — что же, тоже неплохо. Потому что в любом случае запись не выйдет, пока я не буду ей целиком и полностью доволен».
По словам Mars'а, он пока ещё находится на ранней стадии процесса записи своей сольной работы.
«У меня уже готовы партии ударных, какая-то часть баса. Мои гитарные партии пока что в набросках. Вокала ещё никакого нет, я нахожусь в активном поиске [смеётся]. Должен быть какой-то особенный элемент, который я услышу у него или у неё, который будет созвучен с тем, что я слышу у себя в голове. Это должно быть именно так, потому что, как я говорил, я не хочу выпускать среднюю поделку, пусть даже некоторые люди могут думать, что такой эта работа и станет [смеётся]. Я не знаю. Я ставлю себе высокие цели, и, если дело выгорит — супер, если нет — то тоже ничего».
На вопрос о музыкальном направлении его сольного материала музыкант ответил следующее:
«Я полагаю, что это нечто в моём собственном стиле. Это на самом деле не блюз. Моя игра имеет некоторый блюзовый элемент, конечно, но это будет не то, что вы бы назвали блюзовой записью. Это что-то больше в духе тяжёлого рока, хотя при этом я не хочу "перетяжелить" тяжеловесов, если понимаешь, о чём я. Это будет что-то, что, я надеюсь, будет отличаться от того, что делается сейчас. Ты не услышишь там песен в стиле Mötley, кроме, естественно, гитары, потому что это всё-таки я. Песни будут чуть тяжелее, но не такие тяжёлые как, например, Ministry и прочие на них похожие парни».
В 2016 году Mars уже выпускал превью-версии двух песен, в то время вышедших под названиями "Gimme Blood" and "Shake The Cage". В работе над песнями, записанными в студии The Blackbird Studio в Нэшвилле, Теннесси, принимал участие John Corabi, который пел на одноимённом альбоме Mötley Crüe 1994 года. Corabi позже сказал, что не принимал участия в процессе создания этих двух композиций, но отметил, что он открыт для любых предложений по сотрудничеству с Mars'ом в работе над новым материалом.
Отправлено: 11.04.19 12:47. Заголовок: Бывший вокалист M..
Бывший вокалист MÖTLEY CRÜE и нынешний фронтмен THE DEAD DAISIES John Corabi поговорил с Rock Scene — небольшие выдержки приведены ниже.
O том, как он присоединился к MÖTLEY CRÜE:
«Фанат как-то подарил мне журнал под названием "Spin", на обложке которого красовался Nikki Sixx [бас]. Он там давал интервью, и ближе к концу этого самого интервью, парень, который с ним беседовал, спросил его: "А что ты вообще слушаешь, когда ты не... Неважно, короче". И Nikki начал довольно пространно рассказывать о том, как ему нравится THE SCREAM, и это было довольно странно. Я позвонил их менеджеру, чтобы просто поблагодарить Nikki за такую рекламу, и по слухам — по крайней мере, они мне так сказали — в тот самый день, когда я звонил, чтобы сказать спасибо за лестный отзыв, Nikki и Tommy [Lee, ударные] на другой линии говорили с Дагом Талером, их менеджером, о том, что "было бы очень круто заполучить этого парня из THE SCREAM". Они пытались связаться со мной как раз в то время, когда я звонил. Потом какая-то девушка прибежала к ним в офис со словами: "У меня есть его номер, он только что звонил!" Она передала им мои контакты, и когда я уже повесил трубку и начал собираться на концерт, зазвонил телефон. Они перезвонили мне буквально через три минуты. Это была пятница, двенадцатое февраля девяносто второго года. Они позвонили мне, мы с минуту поговорили, а потом они перешли сразу к делу: "Послушай, чувак. Не будем тянуть кота за яйца: Vince [Neil] ушёл — они не сказали мне почему — и мы бы очень хотели, чтобы ты приехал с нами поджемить в этот понедельник". Я приехал туда в понедельник, вошёл и спел "Shout At The Devil", "Live Wire", "Dr. Feelgood" и ещё три кавера — "Jailhouse Rock", "Smoking In The Boys Room" и "Helter Skelter". Потом они попросили меня вернуться на следующий день, и на следующий день мы делали то же самое. Там была целая толпа народу: адвокаты, менеджеры и прочие, Хизер Локлир [тогдашняя жена Tommy Lee] и Бранди Брандт [на тот момент жена Nikki Sixx'а]. Когда они все ушли, мы начали играть. На самом деле мы прямо там почти что сочинили всю песню "Hammered" и частично акустический кусок "Misunderstood", и прямо тогда они сказали: "Чувак, ты с нами. Ты тот, кто нам нужен"».
O расставании с группой после того, как Neil решил вернуться:
«Что я могу про себя сказать, так это то, что я, как правило, не желчный человек, и поэтому я стараюсь смотреть на всё... [с оптимизмом]. Я знаю, что это глупо — но некоторые люди видят пресловутый стакан наполовину пустым, некоторые — наполовину полным. И если думать, что стакан наполовину полный, то в Mötley было только два вокалиста, я и Vince, и, двадцать пять лет спустя я всё ещё здесь, я всё ещё в строю. И нравится мне это или нет, но я остаюсь вторым вокалистом MÖTLEY CRÜE, и, как бы странно это ни звучало, но этот факт добавил веса моей карьере, поэтому я не могу сказать об этом ничего, кроме хорошего. Я отлично проводил время с парнями. Наше расставание было, правда, немного странным — и хотя я говорю "расставание", по сути никаким расставанием это не было. Они просто вернули Vince'a, и я это принял. Единственное, что во всей этой ситуации меня беспокоило, это ощущение того, что в результате я потерял нескольких друзей. Когда ты находишься в чьём-то окружении, ты принадлежишь этому кругу, выпадая из него ты выпадаешь окончательно. Единственное, по чему я реально скучаю, — это по возможности просто тусоваться, ходить в клуб и пить пиво со своими приятелями. Это было самое главное, но в любом случае я отлично проводил время. Я очень горжусь музыкой, которую мы записали вместе, и, как я уже сказал, она на самом деле... Не буду говорить улучшила — скорее, продлила мою карьеру и сделала меня долгожителем».
O том, сожалеет ли он о чём-нибудь:
«Я искренне верю, что всё, что происходит, происходит по определённой причине. Одна дверь закрывается — открывается другая, от тебя требуется лишь идти дальше. Мой путь получился немного изогнутым, но он такой, какой есть. В итоге всё хорошо».
Отправлено: 27.06.23 15:08. Заголовок: MICK MARS в интервью..
MICK MARS в интервью Rolling Stone сообщил, что занят поиском лейбла для издания сольного альбома, получившего название "Another Side Of Mars". В него войдут такие "мрачные и более агрессивные, чем любые из песен CRÜE" "Broken On The Inside", "Alone", "Lonely In Your Grave", "Loyal To The Lie", "Decay", "Fear", "Memories" и "Erased".
«Никаких туров в поддержку не будет, с меня хватит. Если вдруг кто-то очень и очень сильно захочет, то что-то одноразовое может и будет. Но путешествий, всяких самолетов... в топку!»
Отправлено: 31.10.23 14:43. Заголовок: 23 февраля 2024 года..
23 февраля 2024 года выходит сольный альбом Мика Марса - The Other Side of Mars
01 – “Loyal To The Lie” 02 – “Broken On The Inside” 03 – “Alone” 04 – “Killing Breed” 05 – “Memories” 06 – “Right Side Of Wrong” 07 – “Ready To Roll” 08 – “Undone” 09 – “Ain’t Going Back” 10 – “LA Noir”
vocals - Jacob Bunton (Adler, Lynam, Mars Electric), Brion Gamboa (2 tracks) bass- Chris Collier keys - Paul Taylor (Winger, Alice Cooper) drums - Ray Luzier(Korn, KXM, Army Of Anyone, David Lee Roth)
Отправлено: 01.11.23 13:37. Заголовок: Бывший гитарист M..
Бывший гитарист MÖTLEY CRÜE Мик Марс (Mick Mars) выпустит дебютный сольный альбом "The Other Side Of Mars" 23 февраля 2024 года на собственном лейбле 1313, LLC в партнерстве с MRI. Видеоклип на "Loyal To The Lie", первый сингл с грядущего полноформатника, можно посмотреть по этой ссылке.
Марс рассказал о новой песне: "Я хотел сделать что-то мощное и гнусное". Но в каком бы направлении он ни двигался на "The Other Side Of Mars", "люди услышат мое звучание, - отметил он. - Я - это я. Никто другой не умеет так, как я. И как и у всех, мой срок жизни ограничен. Так что я собираюсь делать все, что в моих силах, чтобы успеть многое".
Когда осенью 2022 года Марс покинул MÖTLEY CRÜE, которым он отдал более 40 лет, казалось, что это конец эпохи. Однако на самом деле это было лишь начало. Легендарный гитарист по-прежнему остается силой, с которой нельзя не считаться. Однако теперь его игра будет более заметной. "Если говорить о моей игре, то у нее есть сторона MÖTLEY и сторона Марса. В обоих случаях я имею очень четкое представление о том, что я хочу сделать", - говорит музыкант.
На "The Other Side of Mars" это видение воплощено во всей красе. Разумеется, фэны услышат характерные риффы Мика и жесткие хард-рок-гимны его авторства. Вместе с тем, на этом альбоме гитарист вторгается в новые территории, среди которых едкий модерн-метал, готические звуковые ландшафты, медленные пауэр-баллады и блюзовые инструменталы. В записи были задействованы слайд-гитары, скрипки, виолы, клавишные, глитчи и всевозможные звуковые сюрпризы.
"У меня есть много идей, которые - я не хочу называть их 'странными', но они именно такие, понимаете? - говорит Марс. - Я всегда считал, что если я приобретаю какое-то количество новых фэнов, я могу потерять какое-то количество старых. Но то, что они слышат - это все равно я".
В работе над диском Мику помогала превосходная команда музыкантов. Важный вклад в проект внес клавишник Пол Тейлор (Paul Taylor, WINGER, экс-ALICE COOPER), который, как и Марс, живет в Нэшвилле. Помимо клавишных, он сочинил многие треки вместе с Марсом и познакомил его с мощным вокалистом Джейкобом Бантоном (Jacob Bunton, ADLER, ex-LYNAM). "Джейкоб пришел в студию - и бум! Я сразу сказал, что это тот самый парень. И большинство его партий вокала было записано с первого дубля", - вспоминает Мик.
Остальные вакансии в аккомпанирующем составе заполнили барабанщик KORN Рэй Лузье (Ray Luzier), басист Крис Коллье (Chris Collier) и вокалист Брион Гамбоа (Brion Gamboa), спевший в двух песнях. Марс объясняет: "В них требовалось чуть больше гнева, одержимости. И Брион их в полной мере обеспечил". Помимо игры на басу Коллье сделал сведение и мастеринг альбома.
Но хотя во время студийных сессий Марс окружил себя совершенно новыми музыкантами, на них присутствовал один человек, связанный с его легендарным прошлым. Это знаменитый немецкий продюсер и звукоинженер Михаэль Вагенер (Michael Wagener), который в свое время работал над дебютным альбомом MÖTLEY CRÜE "Too Fast For Love" (1981), но его отношения с Марсом начались еще раньше.
"К тому моменту я уже давно его знал, и, на самом деле, именно я пригласил его работать с MÖTLEY", - говорит гитарист. Что же касается работы с Вагенером в этот раз, Мик говорит: "У него было такое понимание, куда я хотел прийти с этим материалом. И он никогда не говорил: 'Делай так-то и так-то' и никогда не пытался меня переспорить. Он был четко настроен на то, чтобы записать то, что я хотел записать, и проследить за тем, чтобы мы записали это правильно".
Несмотря на то, что альбом еще не вышел, Марс уже работает над следующим сольником. Он объясняет: "Я стараюсь все время расти. Потому что если ты прекращаешь учиться чему-то новому, если ты прекращаешь играть что-то новое, если ты закрываешь разум, то тебе крышка. Нужно всегда продолжать двигаться и творить. Следующий!"
Трек-лист "The Other Side of Mars" выглядит следующим образом:
01. Loyal To The Lie 02. Broken On The Inside 03. Alone 04. Killing Breed 05. Memories 06. Right Side Of Wrong 07. Ready To Roll 08. Undone 09. Ain't Going Back 10. LA Noir
В июне Марс заявил в интервью для журнала Rolling Stone, что не поедет на гастроли в поддержку грядущего сольника. "Я больше не гастролирую. Если кто-то очень очень захочет вытащить меня на какую-то разовую акцию или на пару вечеров, я, наверное, соглашусь. Но все эти разъезды и самолеты… для меня они в далеком прошлом", - отметил он.
Мик также рассказал, что продал свою часть авторских прав на бэк-каталог MÖTLEY CRÜE. "Сделка только что подписана, - заявил он. - Теперь я могу расслабиться и ни о чем не беспокоиться, потому что, как я уже сказал, мне осталось, наверное, лет семь-восемь, не больше".
На вопрос о том, откуда он знает, что не проживет дольше восьми лет, музыкант, которому сейчас 72 года, ответил: "Мужик, я и так уже достаточно стар. До 85-90 я я не доживу, есть у меня такое чувство. Моему мозгу не нужно это уродливое тело, которое слишком раздолбано, чтобы функционировать дальше. Было бы здорово просто взять информацию, которая есть у меня в мозгу, записать ее на чип и вставить кому-то еще или роботу. В этой области сейчас много чего происходит".
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 36
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Спасибо!
Мик Марс выглядит глубоким старцем... 
мне тоже очень нравится селф-тайтл, и тоже в мае его переслушивал. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума